ГОТЫ, Массовое помешательство:только понты Опции

[Valll-eternal]

Знаете, че-то на форуме слишком много людей которые в свои ники включают слово готик. Помоему это тупо. Самый наигранный стиль за всю историю человечества. Чего стоят одни андрогинные вамп и фетиш готы... А их суицидальные идеи (читайте мое отношение в теме суицид). ЛЮДИ ПРИЗЫВА ВАС НЕ ВЕСТИСЬ КАК СТАДО БАРАНОВ ПО ЭТОЙ ЕРУНДЕ. Я знаю прекрасно, что такое готика. Раньше сам был морей готом. До тех пор, пока моя толпа готов гребанных меня не кинула из-за ерунды (я сказал им как-то, что их проблемы не более чем подростковая фигня...). Я смог сделать так, что теперь — это компания альтеров... :bye1:

[Spitfire]

А что это такое, поподробней пожалуйста. Слышал я о Гиппиус, Мережковском но тока как о символистах...

Конечно. Вижу тут уже собралась компания,так что слезу наконец с чужих баррикад (IMG:style_emoticons/default4/wink5.gif)

ДЕКАДЕНТ (от французского слова Décadence — упадок) — упадочник. Упадочником называют человека с больными нервами, с ярко выраженными признаками вырождения. Бывают эпохи, когда одряхлевшие, отжившие классы переживают декаданс. Когда-то на заре христианства Рим Нерона, этого типичного упадочника, переживал эпоху физического и морального разложения. Пресыщенные рабовладельцы, оторванные от производственного процесса, утратили здоровый инстинкт жизни, утратили способность отличать добро от зла, прекрасное от безобразного. В старых богов они уже не могли верить, новых богов не способны были создать. В предчувствии гибели они переживали смертную тоску — taedium vitae — и часто среди оргий утонченные упадочники вскрывали себе жилы... Сумерки богов пережили когда-то представители утонченной Александрийской культуры. Тот же декаданс переживают

буржуазные классы Европы в конце 19 века. „L’homme fin du siècle“ — человек конца века — обычное выражение наших современников незадолго до революции.

Этот же термин «декадент» стал достоянием современного искусства, искусства модернизированного.

Писатели, живописцы, музыканты конца XIX века выразили больную душу больного века в своем болезненном творчестве.

К. Бальмонт определяет художника-декадента в своей книге «Горные вершины», как утонченного художника, гибнущего в силу своей утонченности.

«Как показывает самое слово — говорит он — декаденты являются представителями эпохи упадка, это люди, которые мыслят и чувствуют на рубеже двух периодов, одного законченного, другого — еще не народившегося. Они видели, что вечерняя заря уже дожила, но рассвет еще спит где-то за гранями горизонта декадентов. От этого песни декадентов — песни сумерок и ночи. Они развенчивают все старое, потому что оно потеряло свою душу и сделалось безжизненной схемой. Но, предшествуя новому, они сами, выросшие на старом, не в силах видеть это новое воочию — вот почему в их настроениях, рядом с самыми восторженными вспышками, так много больной тоски».

В последнюю четверть века во Франции в литературе возникло течение, которое приняло кличку «декаденты» (упадочники), как название своей школы. Это течение культивировало цветы зла, крайний индивидуализм, утонченности, извращенности, мистику, соединенную с эротизмом, аморализм, антиобщественность.

Декаденты проповедывали «много презрения к человеку и борьбу против кричащей любви и глупой скуки». В области художественных устремлений декаденты предпочитают далекое, давно прошедшее (пассеизм) современности. Они, подобно герою Гюисманса (роман «Наоборот») любят убегать из «тюрьмы своего века в отдаленные эпохи». Основное настроение декадентов — смертная тоска, предчувствие гибели, страх перед жизнью и ужас перед смертью, ненависть

к грядущему, которое сулит торжество идей новых, сильных классов, творящих новую жизнь.

Утомленные от безделья, с обнаженными нервами, декаденты любят полузвуки и полутона, полукраски, полуслова. Они замыкаются в одиночество, уходят от толпы, от коллективной жизни «в башню из слоновой кости».

Для их болезненно кричащих нервов «тяжела земная зелень и слишком сини небеса». Они предпочитают сумерки. Они любят неопределенное, неясное, зыбкое, двусмысленное. «Джиоконда» Леонардо да-Винчи, эта красавица с загадочной двусмысленной улыбкой, точно воплотившая в своей душе два лика — и господа, и дьявола, лик мадонны и грех содомский — является излюбленным образом художником-декадентов.

«В зыбких и твердых устах
Ведений тьмы залегли...
Вечно и «да» в них и «нет».

Двойственность переживаний, и да, и нет, типичны для декадентов, стоящих на перекрестке двух эпох, мечущихся между враждебными социальными группами.

Душу больной эпохи, душу переутонченного, физически подточенного человека выразил в своей философии Фридрих Ницше, драматурги — Метерлинк, Ибсен, Гауптман, художники конца века Г. Д’Аннунцио, Гюисманс и Пшебышевский, поэты — Оскар Уальд, Поль Верлэн, Шарль Бодлэр, Стефан Маллярме и Артур Рембо, живописцы — Густав Моро, Ропс, Обри Бердслей, Одиллон Редон, композитор Дебюсси в своих утонченных произведениях.

В романах Гюисманса «Наоборот» и Пшибышевского «Homo Sapiens» выведены типичные упадочники-декаденты, сверхчеловеки из господствующего, изжившего себя класса, стоящие по ту сторону добра и зла.

Утонченники, крайние индивидуалисты, неврастеники, истерики, пресыщенные жизнью и утратившие физическую силу, рано одряхлевшие душою и телом люди — декаденты являются яркими показателями, социального распада. Они красноречиво свидетельствуют, что класс господствующий изжил себя,

что в его жизни «догорели огни, облетели цветы».

У нас в России в конце 80-х и начале 90-х годов выдвинулся целый ряд поэтов, которые называли себя декадентами. Как декаденты выступили К. Бальмонт, В. Брюсов, Коневской, Миропольский, А. Добролюбов, Ф. Сологуб, Д. Мережковский, Зинаида Гиппиус, В. В. Розанов в своих сборниках 90-х годов, после разгрома «Народной Воли».

В сумеречную эпоху безвременья, бездорожья и всероссийской истерики пришли Треплевы, неврастеники из Чеховской «Чайки».

Русские декаденты крайний индивидуализм противопоставили беззаветной самоотверженности поколения общественников-народников. Они явились типичными людьми современного города, с его отравами пьянящими, с его противоречиями, с его буржуазной утонченной интеллигенцией. Предшественником их явился Ф. М. Достоевский творец Карамазовых, Раскольниковых, Голядкиных, Кирилловых, Свидригайловых и Ставрогиных. Недаром Ф. Ницше называл Достоевского своим учителем, а русские ницшеанствующие декаденты развертывали свое творчество под знаком Ф. Достоевского. Русское декадентство, как литературное течение, явилось подражанием западно-европейским готовым образцам, и подобно вольтерьянству, байронизму зачастую являлось позой и жестом.

И подобно тому, как Онегин оказался москвичем в плаще Чайльд-Гарольда, «в гарольдовом плаще», так Бальмонт, Валерий Брюсов, Ф. Сологуб, воспевавшие в первых своих сборниках «чудовищный разврат с его неутолимою усладой» и воспевавшие «хулу над миром», по меткому выражению Урусова, хотели «изумить мир злодейством» и принимали «кровожадные гримасы».

Русское декадентство было бунтом новых поэтов против установившихся канонов. Это был не столько упадок, сколько отпадение от гражданских настроений, от культа общественности. Этот период прошел для многих из поэтов: «Мы были дерзки, были дети», — вспоминал об этом раннем периоде Валерий Брюсов, переводивший

стих. Верлэна, Артура Рембо, Метерлинка в своих первых сборниках.

Поза и жест декадентства многих ввели в заблуждение в России и внесли много путаницы в определение характера поэзии и творчества талантливых писателей наших в конце 19 века. Но элементы упадка, предчувствие гибели, настроения, идеология отживших социальных слоев, ужас перед грядущим, двойственность переживаний можно объяснить, однако, не только литературным заимствованием. Самое заимствование отвечало душевному запросу многих и свидетельствовало, что конец уходящего века и начало нового связаны с великими потрясениями. Предчувствием этих потрясений явилось творчество наших крайних индивидуалистов, охваченных погибельной тоской и болезнью душевного разлада и распада.

В конце 19 века, накануне 1905 г., декадентами является горсточка писателей. После разгрома революции 1905 года эпоха общественного и литературного распада захватывают широкие читательские слои городского мещанства.

Термины: декадент, упадочник, вырожденец — в последние десятилетия стали широкоупотребительным в России. Но пользоваться им следует с большой осмотрительностью. Немец Макс Нордау в своей нашумевшей, легкомысленной книге «Вырождение» к упадочникам отнес всех выдающихся художников целой эпохи. Вырожденцами оказались в ней и Лев Толстой, и Вагнер, и Г. Ибсен, все те великие творцы, которые в силу своей гениальности поднимались над уровнем своего века.

Макс Нордау должен быть серьезным предостережением для всякого, кто любит отделаться от вдумчивого анализа литературного явления готовой кличкой, готовым ярлыком. Как часто мы забываем гениальные слова Гете:

«Коль скоро недочет в понятиях случится,
Их можно словом заменить».

У нас часто всех символистов называют декадентами, смешивая в одну кучу и крайних индивидуалистов, и соборников, не вдумываясь в эволюцию творчества Валерия Брюсова, К. Бальмонта,

А. Добролюбова, которые постепенно отходили от поэзии упадочничества.